Российская модернизация и аристократия: состояние семьи Юсуповых в начале ХХ в.
Е.Е. Юдин

Накануне 1914 г. князья Юсуповы по своему происхождению и положению принадлежали к высшим слоям русской дворянской аристократии, сохранявшей во многом свое влияние. Семья была немногочисленна. После смерти в 1891 г. князя Н.Б. Юсупова единственной наследницей фамилии, титулов и огромного состояния стала его дочь Зинаида Николаевна (1861–1939), известная по знаменитому портрету В.А. Серова. Особым указом императора Александра III право на княжеский титул и фамилию Юсуповых было распространено на ее мужа, графа Ф.Ф. Сумарокова-Эльстон (1856–1928), и их сыновей – Николая (1883–1908) и Феликса (1887–1967).

Процесс модернизации России к началу ХХ в. обеспечил как успехи в продвижении страны к новому уровню экономического развития, так и привел к деформации, разрушению традиционных структур российского общества, способствовал росту социальной напряженности, накоплению противоречий в различных сферах общественной жизни. При этом аристократия в России, как и в других крупнейших европейских монархиях – Англии, Германии и Австро-Венгрии, сохраняла свое экономическое и политическое влияние, что говорит о значительных возможностях адаптации традиционной элиты. Обращение к источникам, характеризующим экономическое положение семьи Юсуповых на рубеже ХIХ–ХХ вв., позволяет рассматривать проблему влияния российской модернизации на положение русской аристократии на личностном, семейном уровне, что дает возможность приблизиться к пониманию ее внутренней эволюции и адаптации к внешнему воздействию.

Данные о богатстве и доходах фамилий высшего дворянства свидетельствуют о значительных размерах благосостояния русской аристократии на рубеже ХIХ–ХХ вв. Так, в 1901 г. собственность графа С.Д. Шереметева была оценена в 11,8 млн руб. Ежегодный доход его брата Александра в 1913 г. составлял 1 550 000 руб. По сведениям на 1 марта 1917 г., капитал графа С.Д. Шереметева в составе земли, городских домов, недвижимого имущества в имениях, движимого имущества и скота оценивался уже в 30,5 млн руб. В 1897 г. стоимость имений, заводов, построек и наличных капиталов графов Бобринских достигала 17,5 млн руб., из которых 9,3 млн руб. приходилось на земельную собственность, 3,2 млн – на заводскую, 2,3 млн было в оборотных фондах, а остальное – в ценных бумагах. Граф П. Зубов на рубеже ХIХ–ХХ вв. владел поместьями стоимостью в 2,7 млн руб., его собственность в С.-Петербурге оценивалась в 1,3 млн руб., 2 млн руб. были вложены в ценные бумаги. В 1900 г. недвижимость Орловых-Давыдовых оценивалась в 15,9 млн руб.; кроме того, 5,2 млн руб. они поместили в банки и в акции ряда компаний. Миллионными состояниями и доходами в сотни тысяч рублей обладали и другие аристократические фамилии: Шуваловы, Апраксины, Воронцовы-Дашковы, Демидовы, Голицыны, Мусины-Пушкины, Барятинские, Орловы и др.[1]

Но даже на этом фоне размеры собственности и доходов Юсуповых кажутся исключительными. В 1900 г. стоимость их имений, дач и домов составляла 21,7 млн руб., в том числе стоимость петербургских домов – 3,5 млн руб., московского дома – 427,9 тыс. руб., антрацитового рудника – 970 тыс. руб., сахарного завода – 1,6 млн руб., картонной и бумажной фабрик – 986 тыс. руб. В 1900 г. Юсуповым принадлежало 23 имения; крупнейшие из них оценивались: Ракитное – 4 млн руб., Милятинское – 2,3 млн руб., Климовское – 1,3 млн руб., Архангельское – 1,1 млн руб. К 1914 г. Юсуповы имели на 3,2 млн руб. ценных бумаг, хранившихся в Государственном дворянском, Московском купеческом, Азовско-Донском, Петербургском международном, Петербургском торгово-промышленном и Русском для внешней торговли банках[2].

При таких ресурсах семье Юсуповых разорение не грозило. Даже при расточительном образе жизни молодого князя Феликса, сына княгини Зинаиды Николаевны, и при том, что годовые траты, как правило, превышали годовой доход, а долги к 1914 г. превышали 5 млн руб. Хотя за период 1900–1915 гг. площадь земельных владений Юсуповых сократилась с 246,4 до 184,4 тыс. дес., стоимость капиталов значительно возросла. По данным на 1 января 1915 г. недвижимая и движимая собственность только в имениях, т. е. без учета городских владений и денежных капиталов, оценивалась в 22, 4 млн руб. Общие доходы Юсуповых в 1914 г. достигали огромной цифры в 730,1 тыс. руб. Чистая прибыль составила: в 1910 г. – 865,6 тыс. руб., в 1911 г. – 797,3 тыс. руб., в 1912 г. – 560,7 тыс. руб., в 1913 г. – 229,9 тыс. руб. и в 1914 г. – 378,3 тыс. руб. Их личные расходы росли опережающими темпами: в 1910 г. – 347,4 тыс. руб., в 1911 г. – 440,6 тыс. руб., в 1912 г. – 516,3 тыс. руб., в 1913 г. – 530,7 тыс. руб. и в 1914 г. – 1 166 тыс. руб. Последняя огромная сумма была вызвана экстраординарными расходами Юсуповых по случаю женитьбы молодого князя Феликса на княжне И.А. Романовой. Только перестройка покоев в петербургском дворце Юсуповых на Мойке потребовала более 200 тыс. руб. Огромных сумм требовало и повседневное содержание резиденций князей Юсуповых – подмосковной усадьбы Архангельское, дворцов в Москве и С.-Петербурге, дома в Царском Селе, роскошных крымских имений Коккоз и Кореиз: в 1914 г. на это были потрачены 325,1 тыс. руб.[3]

Богатство и роскошь, в которой жили Юсуповы, поражало воображение даже членов императорской фамилии. Так, вел. кн. Гавриил Константинович вспоминал о посещении Юсуповых в их крымском имении: «Мы как-то обедали у Юсуповых. Они жили по-царски. За стулом княгини стоял расшитый золотом татарин и менял ей блюда. Мне помнится, что стол был очень красиво накрыт и что были очень красивые тарелки датского фарфора. В столовой было большое зеркальное окно с прекрасным видом на Ай-Петри»[4].

Данные о размерах благосостояния ряда дворянских фамилий, и в частности Юсуповых, позволяют согласиться с мнением английского историка Д. Ливена, считающего, что «огромные состояния этих людей опровергают утверждения, будто русская аристократия в 1914 г. находилась на грани банкротства»[5]. Унаследовав от своего «золотого века» огромные земельные владения, усадьбы, дворцы, денежные суммы, предметы роскоши и искусства, дворянская элита не только сохранила этот капитал к началу ХХ в., но и преумножила его за счет доходов от промышленности, банковских операций и участия в деятельности акционерных обществ. Все же представители верхов «благородного сословия» очень редко встречались среди «капитанов» российского бизнеса[6].

По мнению Д. Ливена, «за десять лет до начала Первой мировой войны… Демидовы, Шереметевы и Юсуповы стояли в одном ряду с 15– 20 наиболее богатыми английскими землевладельцами (доход свыше 100 тыс. фунтов), каковыми те являлись тридцать лет назад, хотя, вероятно, ни один русский аристократ не имел ежегодного дохода, равного доходу герцога Вестминстерского – 295 – 325 000 фунтов, который тот получал даже в те времена… Тем не менее доход Юсуповых, Шереметевых, Демидовых и некоторых других русских магнатов, который составлял 100–200 тыс. фунтов стерлингов в год, даже по меркам английской аристократии в 1914 г. был очень высоким». Английский историк отмечает также, что между имущественным положением самой богатой английской и русской аристократии «существовала огромная разница, и посещавших Лондон русских всегда поражала роскошь его высшего света»[7].

Показательны в этом плане личные впечатления княгини З.Н. Юсуповой. Летом 1897 г. Юсуповы в свите вел. кн. Сергея Александровича и вел. кн. Елизаветы Федоровны присутствовали на многодневных торжествах в Лондоне по случаю юбилея правления королевы Виктории. В рамках торжественных мероприятий Юсуповы приняли участие в светской жизни высшего британского общества. В письмах младшему сыну Феликсу З.Н. Юсупова, описывая свои впечатления, не преминула подчеркнуть роскошь британского двора и великолепный быт английской аристократии. Побывали Юсуповы в гостях и у самого богатого представителя британского высшего света – герцога Вестминстера: «Вечером был бал у лорда Вестминстера. Дом чудный, масса красивых старинных картин. Ужинали в саду, в большой палате (без мантилек) страшно было холодно, но очень красиво. York Westminster, как говорят, получает доходу по одному фунту (10 руб.) в секунду! Ему принадлежит большая часть Лондона»[8].

Обращение к материалам семьи Юсуповых подтверждает мысль, уже не раз высказанную в историографии: к концу XIX в. сравнительно небольшая группа крупных землевладельцев значительно вырвалась вперед в имущественном плане, оставив позади себя основную массу среднего и мелкопоместного дворянства. Это стало результатом превосходства в материальных ресурсах, продажи части земель и использования практически неограниченного кредита. Существенен был также разрыв между теми из дворян, кто полностью зависел от земельной собственности, и теми, кто использовал возможности капиталовложений в промышленность и городскую собственность.

В материальном смысле положение Юсуповых в начале ХХ в. мало изменилось по сравнению с крепостной эпохой. По данным на 1858 г., по количеству крепостных (именно этот критерий наиболее адекватно отражал уровень благосостояния помещичьего класса в крепостнической России), Юсуповы занимали четвертое место в списке крупнейших помещиков. Кн. Н.Б. Юсупов, отец кн. Зинаиды Николаевны, владел тогда 30 809 крепостными, граф С.Д. Шереметев (первое место) – 146 853, князь П. Витгенштейн – 69 961, графиня Н.П. Строганова – 64 853[9]. В начале ХХ в. по объему капиталов и доходов Юсуповы по-прежнему входили в первую пятерку самых состоятельных русских землевладельцев. Но в отличие от крепостной эпохи землевладельцы в России потеряли монопольное преобладание в сфере накопления капиталов: крупные состояния складывались теперь не столько в области землевладения, сколько в сфере финансов, во внешней торговле и промышленности. Формирование русской буржуазии, накопление финансового и промышленного капиталов стало мощным вызовом экономическому преобладанию в России поместного дворянства.

Другим отличием от дореформенного времени стали изменения в структуре и динамике доходов русской аристократии. Анализ структуры доходов князей Юсуповых показывает не только важные качественные изменения в экономическом положении дворянской элиты, но и широкие возможности ее адаптации к новым условиям.

Согласно отчетам Главного управления, которое ведало огромным юсуповским хозяйством, в 1900 г. общий капитал в составе недвижимой и движимой собственности, ценных бумаг и денежных капиталов составлял 21,7 млн руб. (в 1899 г. она составляла 19,9 млн руб.). В общую оценку капиталов Юсуповых включались: недвижимое имущество имений, земля, леса и строения – 10,9 млн руб., дома в городах – 3,8 млн руб., электростанция в С.-Петербурге – 84,3 тыс. руб., промышленные заведения в имениях – 3 млн руб., домашняя утварь в резиденциях – 98,5 тыс. руб. Движимость в имениях, домах и заводах оценивалась в 2,4 млн руб. В процентных бумагах в Государственном дворянском банке, по залогам и по страховому капиталу находилось 41,1 тыс. руб.; в банках по текущим счетам – 31,7 тыс. руб.; в векселях к получению – 254,2 тыс. руб.[10] Таким образом, в составе собственности и капиталов Юсуповых около половины стоимости приходилось на земельные владения, что отражает историческое происхождение и настоящее положение семьи как представителей помещичьего класса. Обращает на себя внимание почти равноценное соотношение городской и промышленной собственности, а также сама по себе значительность капиталов подобного рода. Объяснение этого лежит не сколько в области инноваций второй половины ХIX в., сколько в исторических традициях и предпочтениях русской аристократии, никогда не игнорировавшей приложение капиталов в промышленной и городской сферах: еще в 1813 г. дворянству в России принадлежало 64% шахт, 78% суконных фабрик, 60% бумажных заводов, 66% стекольных и 80% производств по выработке поташа11. Поэтому наличие в имениях Юсуповых активно действующих сахарных заводов, картонных и бумажных фабрик вполне естественна. С другой стороны, относительно скромными были суммы, обращенные в акции и прочие ценные бумаги.

Рассматривая капиталы Юсуповых, интересно соотнести их с размерами задолженности. По данным на 1 января 1901 г., банками-кредиторами Юсуповых были: Государственный дворянский – 1 042 019 руб., Московский земельный и Санкт-Петербургский частный коммерческий – 138 752 руб. Кроме того, были кредиторы по имениям – 462 372 руб., залоги от разных лиц наличными деньгами – 112 968 руб. и менее менее значительные долги. Общая сумма задолженности достигала приблизительно 1,8 млн руб., что в сравнении с размерами капитала было величиной умеренной. В 1914 г. долги Юсуповых по залогу имений и городских домов возросли до 5,4 млн руб., а годовой платеж процентов по этим операциям достиг почти 240 тыс. руб., но даже эта сумма, учитывая и рост самих капиталов, была далека от критической12.

Большая часть в семейном владении Юсуповых приходилось на личную собственность кн. Зинаиды Николаевны. По данным на 1900 г., стоимость ее земельных владений составляла 7,7 млн руб., стоимость дворцов и прочих строений в имениях и городах – 5,3 млн руб. (по всем имениям – 1,96 млн руб., Архангельское – 832,6 тыс. руб., Ракитное – 470 тыс. руб., городская собственность – 3,4 млн руб.), фабрики и заводы – 1,8 млн руб. Общая стоимость имений, фабрик, заводов и домов составляла 14,94 млн руб., а стоимость оборотного капитала в имениях – 1,92 млн руб. В целом ее личный капитал насчитывал 16,87 млн руб.[13]

К началу 1913 г., при сокращении юсуповского землевладения с 236 до 184,7 тыс. десятин, общий капитал Юсуповых составлял 20 млн руб. (без учета долгов и различного рода обязательств, которые Главное управление княжеского хозяйства списывало за счет основного капитала). В абсолютных цифрах только собственность, лично принадлежавшая кн. З.Н. Юсуповой, оценивалась в 26,5 млн руб. К началу 1914 г. общий капитал Юсуповых (в чистом виде) составлял 19,4 млн руб., а без учета долгов и обязательств – 26,3 млн руб.[14] Таким образом, богатство этой княжеской семьи значительно выросло, компенсировав и сокращение земельных владений, и расточительность хозяев, и, как представляется, не очень эффективное ведение хозяйства, и рост долгов. Отдельные положения баланса юсуповского хозяйства подтверждают данное явление и дают ему некоторые объяснения.

Дело заключалось не только в росте цен на землю, характерном для эпохи второй половины ХIX – начала ХХ в., но и в качественных изменениях в самой системе помещичьего хозяйства. В 1900 г. недвижимое имущество имений, земля, леса и строения, городская и промышленная собственность, принадлежавшие кн. З.Н.Юсуповой, оценивались в 14,9 млн руб., а в 1913 г. – уже в 18 млн руб. Движимое имущество имений, городских домов, промышленных предприятий оценивалось в 1900 г. в 1,8 млн руб., а в 1913 г. – в 3,8 млн руб. Все это говорит о привлечении инвестиций в развитие ряда «экономий» Юсуповых, строительстве новых хозяйственных построек, закупке оборудования, увеличении производства в имениях и промышленных предприятиях. Лишь в последние предвоенные годы тенденция постоянного роста стоимости капиталов Юсуповых нарушается: еще 1910 г. принес увеличение капитала с 20 198 992 до 20 456 086 руб. (на 257 093 руб.), а к концу 1911 г. стоимость капитала составила 20 376 116 руб., 1912 г. – 20 045 779 руб., 1913 г. – 19 364 758 руб., 1914 г. – 18 577 021 руб. Таким образом, за 1911–1914 гг. общий капитал Юсуповых уменьшился на 1 621 971 руб.[15]

Доходы князей Юсуповых на рубеже ХIX–ХХ вв. складывались из прибылей от ведения собственно сельского хозяйства, фабрик и заводов, поступлений от городской собственности и отчислений с процентных бумаг, вложенных в банковские и промышленные фонды. Динамика структуры доходов за период с 1890-х гг. по 1914 г. отражает как изменения в экономическом положении представителей русской аристократии в условиях капиталистической модернизации, так и достаточно успешные попытки приспособления к меняющейся экономической ситуации. Если к 1900 г. преобладающей статьей поступлений для Юсуповых по-прежнему оставались доходы от землевладения, то составлялись они не только из ведения собственно сельского хозяйства, от сдачи сельскохозяйственных земель в аренду крестьянам, но и из прибылей сельскохозяйственной промышленности и лесного хозяйства. По сметам имений Юсуповых на 1897 г., общая прибыль составляла 495,9 тыс. руб.: ведение собственного хозяйства принесло 176,7 тыс. руб., сдача земли в аренду – 138 тыс. руб., заводы и фабрики в имениях – 67,8 тыс. руб. В 1900 г. чистая прибыль с имений Юсуповых исчислялась суммой в 565 208 руб. В то же время петербургские дома кн. З.Н.Юсуповой принесли чистой прибыли 64 700 руб. В Государственном дворянском банке и других банках на текущих счетах Юсуповых находилось соответственно 41,1 тыс. и 31,7 тыс. руб.[16]

Спустя десять лет картина несколько изменилась. По данным за 1912 г., прибыли Юсуповых по имениям составили 326 656 руб., по фабрикам и заводам – 281 821 руб., по доходным домам в Петербурге – 126 382 руб., по процентным бумагам – 75 316 руб. В 1913 г. распределение поступлений было примерно таким же: прибыли по имениям составили 316 454 руб., по фабрикам и заводам – 247 459 руб., по доходным домам – 123 000 руб., по процентным бумагам – 110 951 руб.[17] Таким образом, при сохранении высоких доходов от сельского хозяйства и от сдачи земли в аренду значительно возросли поступления от промышленных предприятий, построенных в имениях Юсуповых. Накануне Мировой войны поступления от сельского хозяйства и промышленности в хозяйстве Юсуповых практически сравнялись, почти вдвое выросли доходы от городской собственности, составив почти пятую часть всех поступлений. Новым источником доходов стали поступления от ценных бумаг, вложенных в банки и акционерные компании.

Несмотря на стремление Юсуповых перевести значительную часть своих капиталов в «бумажные» фонды, отдача от такой «финансовой политики» была весьма скромной. В 1901 г. у Юсуповых имелось ценных бумаг на сумму 41,1 тыс. руб. (в Государственном дворянском банке). Затем в результате залога Невского сахарного завода (1901 г.), продажи и залога после революции 1905–1907 гг. нескольких имений образовался большой капитал в виде закладных Петербургского городского кредитного общества, Государственного дворянского банка и 6-процентных свидетельств Крестьянского банка. В 1909 г. последние на сумму 1 337 тыс. руб. были проданы банкиру Вавельбергу. В дальнейшем был взят курс на увеличение капитала в ценных бумагах, который к 1915 г. составил 5 122 тыс. руб. Это были акции Белгородско-Сумской железной дороги (370 тыс. руб.), Азовско-Донского банка (75 тыс. руб.), Петербургского международного банка (75 тыс. руб.), Мальцевских заводов (13 тыс. руб.), остальное – различные закладные листы и облигации. При этом велась крупная игра на рынке ценных бумаг. В 1910 г. от этих операций была получена прибыль в 7,7 тыс. руб., в 1911 г. – в 45,6 тыс. руб. В 1914 г. были проданы все процентные бумаги Петербургского кредитного общества на сумму 983 тыс. руб. с потерей на курсе 323 тыс. руб. и куплены облигации 5-процентного государственного займа 1906 г. на 1 млн руб. с потерей на курсе 26,4 тыс. руб. Общим итогом операций с бумагами за 1914 г. был убыток в 254,1 тыс. руб. В 1915 г. были куплены облигации государственных займов 1915 г. на сумму 1,6 млн руб., закладные четырех земельных банков (Херсонского, Бессарабско-Таврического, Полтавского и Ярославско-Костромского), на общую сумму 1 662,5 тыс. руб., а также акции Петроградского вагоностроительного завода на 100 тыс. руб., Бакинского нефтепромышленного общества на 11,4 тыс. руб. и акционерного общества механических и трубочных заводов П.В. Барановского. Всего было куплено акций на 3,4 млн руб. В том же 1915 г. было продано процентных бумаг на сумму 3 769 тыс. руб. В 1916 г. операции с ценными бумагами продолжились, однако они, как и операции предыдущего года, отражали уже реалии далекой от стабильности ситуации военного времени.

Как представляется, стремление обратить часть капиталов в ценные бумаги было характерно в целом для представителей русской дворянской элиты в начале ХХ в. и отражало объективные экономические и ментальные реалии. Стало общим правилом переводить часть доходов в акции банков, торгово-промышленных предприятий, страховых компаний, пароходных обществ, железных дорог, в закладные листы и свидетельства земельных банков, в облигации государственных банков и т. д. Так, у графа А.Д. Шереметева в 1894 г. уже было ценных бумаг на сумму 7 578,7 тыс. руб. С 1902 по 1913 г. номинальная цена бумаг возросла с 9 432,5 тыс. до 19 335,3 тыс. руб., а доход от них – с 400 тыс. до 944,3 тыс. руб. Орловы-Давыдовы поместили к 1903 г. 5,2 млн руб. в банковские бумаги и акции ряда компаний. В 1900 г. П.А. Зубов владел ценными бумагами стоимостью 2 млн руб. Около 2,8 млн руб. составляла стоимость ценных бумаг Бобринских в 1900 г.[18]

Однако доходы от ценных бумаг так и не стали определяющими в экономическом положении юсуповской семьи. Именно владение земельной собственностью, организованными сельскохозяйственными «экономиями» и созданными в них промышленными предприятиями определяло высокий уровень благосостояния Юсуповых. Тем не менее попытка вести новую «финансовую политику» весьма показательна и отражает важные изменения в сознании последних наследников огромных юсуповских богатств.

В своих поздних мемуарах, написанных уже в эмиграции, кн. Ф.Ф. Юсу-пов-мл. приводит примечательный эпизод, относимый им к 1908 – 1910 гг. Молодой князь задумал радикально распорядиться юсуповской собственностью, единственным наследником которой он стал после гибели на дуэли своего старшего брата Николая: «Хотел я превратить Архангельское в художественный центр, выстроив в окрестностях усадьбы жилища в едином стиле для художников, музыкантов, артистов, писателей. Была б у них там своя академия искусств, консерватория, театр. Сам дворец я превратил бы в музей, отведя несколько залов для выставок… Думал я не только об Архангельском. В Москве и Петербурге мы имели дома, в которых не жили. Я мог бы сделать из них больницы, клиники, приюты для стариков. А в петербургском на Мойке и московском… – создал бы музей с лучшими вещами из наших коллекций. В крымском и кавказском имениях открыл бы санатории. Одну-две комнаты от всех домов и усадеб оставил бы самому себе. Земли пошли бы крестьянам, заводы и фабрики стали бы акционерными компаниями. Продажа вещей и драгоценностей, не имеющих большого художественного и исторического интереса, плюс банковские счета составили бы капитал, на который осуществил бы я все задуманное». Однако эти намерения, о которых князь вспоминал все-таки задним числом и, может быть, родившиеся на самом деле только в эмиграции уже после потери всех богатств в России, не встретили сочувствия у его родителей – княгини З.Н. Юсуповой и князя Ф.Ф. Юсупова-ст. И это последнее более психологически достоверно отражает реальные настроения старшего поколения юсуповской семьи накануне 1914 г., в которых отразились как прагматическая заинтересованность в экономическом процветании и стабильности, так и верность традициям русского дворянства, ощущавшим себя классом собственников, землевладельцев. «Планами я поделился с матушкой и великой княгиней (вел. кн. Елизавета Федоровна – Ю. Е.), – читаем далее в мемуарах кн. Ф.Ф. Юсупова, – великая княгиня поняла и одобрила, матушка – нет. Будущее мое виделось матушке иначе. Я был последним в роду Юсуповых и потому, говорила она, должен жениться. Я отвечал, что не склонен к семейной жизни и что, если обзаведусь детьми, не смогу пустить состояние на проекты свои. Добавил, что, закипи революционные страсти, жить, как в екатерининские времена, мы не сможем. А жить усредненно-обывательски в нашей-то обстановке – бессмыслица и безвкусица… Матушку я убедить не смог. Спор наш ее только расстраивал, и спорить я перестал»[19].

Как же распоряжались Юсуповы своими огромными доходами? Согласно отчету Главного управления княжеского хозяйства за 1912 г., из общей величины прибыли в 810 177 руб. почти четвертая часть, 252 735 руб., направлялась на различные хозяйственные нужды, в том числе 59 735 руб. – на административные расходы, 167 611 руб. – на выплату процентов по ссудам и долгам. В целом же расходы подразделялись на три большие группы: расходы по личному бюджету, расходы по резиденциям и расходы по счету пенсий и благотворительности.

Первая статья была наиболее значительной. В 1910 г. расходы по личному бюджету Юсуповых составили 347 428 руб., в 1911 г. – 440 634 руб., в 1912 г. – 516 312 руб., в 1913 г. – 530 719 руб., в 1914 г. – 653 136 руб. Содержание резиденций, в том числе Архангельского, роскошных крымских усадеб – Кореиза и Коккоза, дворцов в Петербурге и Москве, составляло почти треть всех расходов. В 1910 г. на эти цели потребовалось 167 302 руб., в 1911 г. – 319 922 руб., в 1912 г. – 266 833 руб., в 1913 г. – 234 061 руб., в 1914 г. – 320 018 руб. Траты по счетам пенсий и благотворительности в те же годы колебались в пределах 50 – 70 тыс. руб. Отдельной статьей проходили личные расхода кн. Ф.Ф. Юсупова-мл., которые как раз в этот период возросли многократно: с 21 823 руб. в 1910 г. до 137 892 руб. в 1914 г.[20]

Сохранившиеся отчеты позволяют более детально представить, каким образом Юсуповы распоряжались своими деньгами. Так, по записям, относящимся к 1912 г., личный бюджет князей составил 516 312 руб. Из них 257 542 руб. переведено наличными «их сиятельствам», уплачено по счетам 239 183 руб., потрачено на выплату жалования служащими, награды и т. п. 19 333 руб., переведено (видимо, дополнительно) Ф.Ф.Юсупову-мл. 12 044 руб., израсходовано на содержание охоты 3 148 руб. и на содержание автомобиля 1 429 руб.[21]

В отчетах, разбитых по месяцам, обращает на себя внимание тот факт, что в реальности расходы по личному бюджету включали и те траты, которые шли отдельными статьями (например, суммы, направляемые на благотворительные цели). Так, в июне 1901 г. выдано наличными «его сиятельству» 10 100 руб., уплачено по счетам 7 178 руб., уплачено жалования 1 028 руб., на благотворительность направлено 1 564 руб. В июле «его сиятельству» – 33 тыс. руб., уплачено по счетам – 7 785 руб., на благотворительность – 2 261 руб., на жалование – 888 руб. В августе «его сиятельству» – 5 000 руб., уплачено счетам – 602 руб., на жалование – 621 руб., на благотворительность – 2 213 руб., а также «генеральше Пантелеевой заимообразно» – 4 000 руб.

Более подробный отчет составлен за октябрь 1901 г. В перечне расходов – совершенно различные статьи, характеризующие повседневные хозяйственные заботы княжеской семьи. Среди них – оплаченные счета «разным лицам за лужение посуды, исправление белья, шитье пальто, 12 дубовых кресел» – 1 248 руб., расходы на благотворительность – 1 284 руб., на выплату жалования – 318 руб., графине Медем – 500 руб., графу Николаю Феликсовичу – 100 руб., городской налог по Царскосельской даче – 99 руб., налог на лошадей – 55 руб. и т. п. С этим соседствуют списки неоплаченных счетов за свечи и ладан, книги, изготовление флага с гербом, чемоданы и дорожные корзины, исправление и перебивку мебели, пух и атлас, умывальный прибор, ремонт вагона (5 216 руб.), бриллианты и золотые изделия (3 346 руб.), рамы и упаковку, костюмы (2 562 руб.) – всего на сумму 12 257 руб. В списке счетов фигурируют названия известных фирм и магазинов, поставлявших Юсуповым одежду и мебель, ювелирные украшения и предметы быта. Только в марте 1901 г., например, Юсуповы выплатили Фаберже 25 759 руб.[22]

Таким образом, более половины доходов Юсуповы тратили на личные нужды и вели расточительную жизнь. Около трети доходов шло на содержание усадеб и городских резиденций, т. е. направлялось на поддержание своего статусного положения. Различные выплаты служащим и благотворительность забирали 15–20 % всех расходов.

Несмотря на частые утверждение представителей русской аристократии о том, что «екатерининские» времена прошли и в условиях конца ХIX – начала ХХ в. невозможно вести прежний образ жизни, в первую очередь из-за скудости средств, документы юсуповской семьи свидетельствуют о несколько ином положении. В первые годы ХХ в. расходы Юсуповых постоянно росли, достигнув максимума как раз накануне 1914 г. В 1910 г. они составили 608 517 руб., в 1911 г. – 877 319 руб., в 1912 г. – 891 077 руб., в 1913 г. – 910 916 руб., а в 1914 г. – 1 166 012 руб.[23] В целом же ни огромные расходы, прежде всего на личные нужды, ни значительный размер долгов не смогли поколебать основ экономического положения семьи Юсуповых.

Примечания

[1] Минарик Л.П. Экономическая характеристика крупнейших земельных собственников России конца ХIX – начала ХХ в. М., 1971. С. 33–35; Анфимов А.М. Крупное помещичье хозяйство Европейской России (конец ХIX – начало ХХ в.). М., 1969. С. 296–315.

[2] Минарик Л.П. Указ. соч. С. 33; РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 347. Л. 10; Д. 940. Л. 9–12.

[3] Анфимов А.М. Указ. соч. С. 277, 312–313.

[4] Гавриил Константинович, вел. кн. В Мраморном дворце. М., 2001. С. 132–133.

[5] Ливен Д. Аристократия в Европе, 1815 – 1914. СПб., 2000. С. 73.

[6] Боханов А.Н. Деловая элита России, 1914. М., 1994. С. 269.

[7] Ливен Д. Указ. соч. С. 73–74.

[8] Из семейной переписки Юсуповых // Река времен. Кн. 2. М., 1995. С. 108.

[9] Ливен Д. Указ. соч. С. 64.

[10] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 347. Л. 10.

[11] Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в ХVIII в. М., 1974. С. 318–362.

[12] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 347. Л. 10.

[13] Там же. Л. 71.

[14] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 940. Л. 9–12; Д. 1003. Л. 14–16.

[15] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 1007. Л. 2.

[16] Анфимов А.М. Указ. соч. С. 308; РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 347. Л. 10, 71.

[17] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 944. Л. 29–30; Д. 1003. Л. 5–6.

[18] Анфимов А.М. Указ. соч. С. 286–288; Минарик Л.П. Указ. соч. С. 35.

[19] Юсупов Ф.Ф. Мемуары. М., 2004. С. 112–113.

[20] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 940. Л. 5. Д. 1007. Л. 4.

[21] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 939. Л. 84.

[22] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 404. Л. 12–16.
[23] РГАДА. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 1007. Л. 3.

Новый исторический вестник